Всем привет! Всем здравствовать!
Вчера мне предъявили ультиматум: или рассказ или
... дальше я слушать не стала - побоялась. Поэтому вот - подселение.
Муж запретил дочери заводить хорька – вонючие – и та сразу полезла в интернет искать крысиное пополнение для Ушки. Ушка – это оставшаяся в одиночестве дамбоушка, в просторечье прозываемая «Рыжая Жо». Взрослых крыс она не нашла и перекочевала к молодняку. И началось!
- Мам, тебе какие больше нравятся: дамбо или стандарт?
- Дамбо.
- О, хорошо, значит – стандарт.
- Мам, а рыженькую или серенькую?
- Возьми пасюка и успокойся!
- Мам, смотри, какая ми-ми-ми, - и неподражаемо хлопает ресничками.
Потом следует череда фотосессий с крысиными мордашками анфас и профиль с лобызаниями экрана и умиленными ахами и вздохами.
И зачем ей понадобился хорек, если она обречена на крысявок? Еще несколько дней дочь скачет по дому с воплями: «Надо оправить переноску! Надо оправить переноску!».
А через неделю в выходные она будит меня рано утром вопросом: «Деньги на автобус есть?». Но тут появляется разбуженный ее сборами зять со слегка опухшим после сна лицом, выдергивает ее за шиворот из моей комнаты и везет за крысками. Настоящий мужчина!
Через час мы дружно склоняемся над переноской и сюсюкаем, и чешем спинки, и восторгаемся и прочее и прочее двумя очаровательными юркими созданиями.
Дочь, зная мою патологическую рассеянность на имена, несколько раз тычет пальчиком в крыс и произносит клички, потом в качестве закрепления тычет крысками уже в меня:
- Это Земляничка, дома будет Никой. Это Изабелла. Она так пищит! Ми-ми-ми! Я поэтому ее и взяла. Посмотри, какая она тискательная! Правда, правда?
- Понятно. Светлая – это Белла, а рыжая – это Шмыга, - делаю вывод я.
- Почему? – оторопела дочь.
Пришлось делать уступчивый «реверанс»:
- Ну, если ты так хочешь, пусть белая будет Писклей.
- Какая Пискля? Какая Шмыга? Белла и Ника!
- Пищит же, - по-моему, вполне логичный довод.
- НЕТ!!!!! Никаких Шмыг!
Это что, неадекватная реакция? Или эмоции бьют через край? Мама покусилась на святое - имена крысочек-лапочек! Но Ника на месте сидеть не хотела, шмыгая по всей переноске со скоростью реактивного снаряда. Шмыга они и есть Шмыга.
И началось подселение. Памятуя о прошлом порванном ухе (поэтому Уша и Уша) и разодранном брюхе, визгах, писках и драках, дочь крыс пасла, то есть садила Ушку в переноску и подстраховывала мелких растопыренной пятерней. Но взрослая сволочь на подселяемых круто не реагировала. Вообще никак! Будто их и нет.
Визиты на кухню, как особо стрессовую зону, результатов не дали. И тогда у дочери началась паника.
- Она их не видит! Что делать? Что делать? Сейчас не реагирует, потом порвет. Ушенька, золотко, что с тобой? Смотри, моя хорошая – крыски.
Я это понимала как «слопай их, и я успокоюсь».
Но хорошенькая точила вкусняшки и мелочь упорно не замечала. А они, пользуясь безнаказанностью, скакали по ней, как по батуту, выкусывали и пытались перевернуть. Особенно старалась Шмыга.
Через несколько дней до Ушки дошло, что в фурете, вообще-то, кроме нее есть кто-то еще. Быть не может! Мелочь начали лениво переворачивать, но та изображала из себя неваляшку и удирала. В конце концов дочь смирилась и затолкала всех в одну клетку. Мелкие быстро освоились и теперь спят всем скопом на взрослой инфантильной тетке, а на выгуле дышат ей в хвост и ведут себя, как благовоспитанные институтки (без ассоциаций, плиз). Кто там доминант – до сих пор не понять.
Это было самое идиотское подселение за всю нашу историю.
