"Актерская профессия - вещь довольно печальная..."
В 1983 году в Ленинграде проходил Всесоюзный кинофестиваль.
Всё было по-советски помпезно, много было всякого народу, газеты и журналы наперебой заказывали обзорные статьи, рецензии, интервью, для меня стояла "жаркая пора сенокоса", я бегала из кинотеатра в кинотеатр, наяривала по всем телефонам, выдохлась и уселась в холле гостиницы "Октябрьская" покурить (тогда курили везде).
В соседнее кресло хлопнулся мужик с сигаретой, но я строчила в блокнот и на него внимания не обратила. Подняла голову, когда он обратился ко мне:
- У вас огонька не найдется? - спросил низкий голос с заметным акцентом. Я подняла глаза - это был он. Фрунзик Мкртчян.
Я подала ему зажигалку и что-то застрекотала, стараясь вовлечь его в разговор (говорю же, наглая была, как танк!). Кажется, про Сирано де Бержерака начала разговаривать (знала, что Сирано - его хрустальная мечта). И он повелся.
Мы болтали долго, обо всём на свете, довольно доверительно. Мимо ходил фестивальный народ, кто-то здоровался с ним, кто-то со мной, а мы всё говорили. Потом я спросила: "а можно, я выжимки из нашего разговора опубликую?".
Он напрягся.
Я опять застрекотала, что принесу текст, покажу, и тыды.
В этом деле ведь главное - что: взять "клиента" за горло и не давать ему открыть рот, чтобы сказать "нет".
Он согласился, хотя ему явно не хотелось...
Потом я притащила ему текст на подпись, он надел очки, взял ручку, чтобы чирикать, и стал внимательно читать.
Один абзац он зачеркнул, и снова стал читать.
Я сжалась: собственно, именно ради этих его слов я всю аферу с публикацией и затеяла:
- Актерская профессия, особенно в кино, вещь довольно печальная. Ты начинаешь любить людей, с которыми работаешь - но не тех, какие есть на самом деле, а тех, кого они играют. Начинаешь любить себя - в той роли, которую играешь. Но однажды всё заканчивается, и ты остаешься один на один с собой, настоящим, а твоими приятелями оказываются не те, кого ты полюбил, а какие-то совсем незнакомые люди...
Он дочитал до конца, посмотрел на меня печально, сквозь очки, и спросил: "Неужели вы сами не понимаете, что этот абзац был не для печати?".
Я понимала.
Он улыбнулся: "Ну и ладно. А остальное всё очень хорошо и красиво, мне нравится".
И вот сегодня, когда его уже давно нет, я эти его слова - без спросу - всё равно обнародовала. Надеюсь, он меня простит...
Вчера Фрунзику Мкртчяну исполнилось 85.
Ирина Павлова
