Абсолютно уверена. Спасибо, мне хотелось рассказать об этом.
Мы вместе с ноября-декабря 2014 года. Тогда я ничего не знала, и он не хотел ни о чём рассказывать. Это было время, когда и жить-то не очень хотелось, ему особенно. В какой-то момент я ему сказала, чтоб не делал этого, у него не получится, лучше уж я помогу ему сама. Он ответил: тебя же посадят, а я: это не твои проблемы, ты уже будешь далеко-далеко. Он засомневался, а я говорю: Давай не сегодня, подумаем ещё всё-таки. Кстати, рекомендую на случай, если у кого-нибудь дитё бестолковое на тот свет захочет. Не кричать и не отговаривать, а вот так спускать на тормозах. Хотя после я была у психолога, сделали анализ почерка, и был вывод, что cуицидальных наклонностей нет. Жить он очень даже хотел на самом деле. Что и так понятно, если б не хотел, давно сделал бы это сам никого не спрашивая. Его очень толкали на это. Кстати, тот же анализ почерка показал отсутствие преступных наклонностей, мягкость, доброту, готовность идти на компромисс, вообще интересный характер на самом деле.
Тогда он начал мне обо всём этом рассказывать. А надо сказать, что с НГ 2015 мы стали жить вместе, у меня пустая квартира, я сказала: приходи и живи, если удобно. Хоть какая-то человеческая живность в доме будет, меньше тоски. И вот как-то так получилось, что с тех пор мы не расставались, почти ни на минуту, вообще. Мы ночью засыпали, держась друг за друга. До сих пор так спим, у нас односпальная кровать, и нам не тесно.
Прошу прощения за интимные подробности, но без них, боюсь, непонятно будет.
И притом, с этой историей я привыкла к тому, что письма читают, что свидания под видеокамерой, что и к людям домой входят с обыском. Это накладывает отпечаток. Думаешь, чёрт с вами, и привыкаешь.
Так вот. Он два месяца рассказывал мне ВСЁ. Я его расспрашивала о каждой минуте того времени, до мелочей. И читала дело. Потом снова спрашивала. Читала и спрашивала, он рассказывал, и так много дней подряд. Я сейчас это дело помню почти наизусть. Там накручено очень много вранья с нескольких сторон - сами потерпевшие, следствие, даже суд потом. Только дело в том, что когда вытягиваешь информацию полностью, до конца, все детали начинают складываться. И становится очевидным, где правда, а где нет. Если правда, то она складывается, а где наврано, там рассыпается. Там чем дальше, тем больше потерпевшие боятся отвечать на вопросы, включают непомнящего, молчат. Потому что у них там всё на первый взгляд вроде складно, а шаг вправо, влево - лезут белые нитки. У Ионова всё наоборот. Он готов рассказывать бесконечно.
Я считаю, что он кое-что сделал тогда очень неправильно. Я его сейчас не попрекаю этим, хотя будь другая ситуация - много чего высказала бы, конечно. Но, во-первых, дело это прошлое. В-вторых... может, и потом никогда ничего говорить не буду. Сам он видит теперь лучше всех, к чему привело. Не те люди, не те слова, много чего не то. Все бываем когда-то неправы. Но всё же! Одно дело неправ, поссорился, разругался, расстался с кем-то., а совсем другое - суд и тюрьма. Для меня главное то, что он не совершал преступления.
Вот.. Как-то так пока.
